Фильм «Ленинград 46». К Юбилею Победы. Устали снимать правду на 15-ой серии.

Теперь гадаешь, случайно ли сериал «Ленинград 46» взлетел до уровня большого исторического кино, которое, мы историки признаем только за сериалом «Рим» 2005 г.

Когда мне пару лет назад звонили за какими-то консультациями по «Ленинграду 46», я был краток. Потом в поездках на дачу не раз наблюдал масштаб съемок на Витебском вокзале.

Послевоенный Ленинград отличался от других пострадавших в войну городов последствиями страшной Блокады, среди которых оказались перетасованы почти все комнаты, дачи, квартиры, за взятки домоуправов вселивших новых жильцов, вычеркнув прежних: мертвых и живых. Фамильные чужие вещи были в таком количестве выброшены или присвоены, что понимаешь феномен современного петербургского антикварного рынка: люди охотно несут бабушкину старину, потому что перед ее кончиной прозвучало слово: чужое.

Такова и история вернувшегося из плена и лагерных проверок Учителя, жена которого, Люся, считая его, без вести пропавшим переселилась к спекулянту. Да-с.

Тема казалось печальная, не для просмотров. И вдруг, жабры постановщика создали сильнейший монтажный поток с призовой для зрителя ловкой актерской игрой в каждом эпизоде.

На 15 серии многоходовка сдулась в пару серий и обратилась в историко-бытовой провал. Понятно, что столкновение двух главных героев Учителя Данилова и Капитана Реброва, не могло завершиться (пофантазируем:) смертью от булавки ли, гангреной ноги ли, или пулей постороннего жигана. Напрашивался Сержио Леоне, а получился Михалков, с флягой идущий на штурм Цитадели.

Вот про эти серии я заметил коллегам-историкам: что может сценариста заменили иностранным? Удачно сыгранному, законспирированному вору под кличкой «Князь» трудно было уже в побритой актерской шкуре - в роли руководителя Отдела по борьбе с бандитизмом… Допустим, были красивые интонации и сцены. Но делая из него же, милейшего ухажера Люси Муляровой! – создатели окунулись в Мопассана, а не в доклады товарища Абакумова.

Брутально-рискующий жизнью в борьбе за идеалы офицер милиции, и опасные политические связи – разные функции организма. Чтобы их прооперировать, перемениться, Реброву (артист Миллер) нужно было в трех-четырех сериях пройти через что-то… Не мог он и столоваться у вдовы Люси Муляровой. Люся Данилова-Мулярова дважды, а потом и в третий раз оказалась в антисоветском клубке. Ребров мог страдать, что ему официально не переселиться в «нехорошую квартиру» и еще более переключаться на бандитов. В числе которых, гениальный преступник Данилов (артист Гармаш) ему не поединщик, во всяком случае, в этом сезоне. Тем паче, если Ребров моралист, зачем лично убивать отца дочери своей любовницы? Или, как предложил голливудски-заточенный сценарист, на пуленепробиваемого милиционера, такое уж чародейское влияние оказала сама Мулярова в исполнении Табаниной! На удивление эта звездная женская роль сериала задвинула все дамские остальные, хотя по логике, жить ей по совокупности таких криминальных связей не долго.

В предыдущих сериях хронологически прозвучали начальные аккорды страшного «Ленинградского Дела», начавшегося с февраля 1949 года. Удачным кажется намек на будущий разгром «Музея Блокады». Про то, как нечистоплотная часть послевоенной администрации пишет донос в НКВД на руководство города (предс. исполкома Лазутина или первого секретаря Попкова, неважно)… Репрессии после публикации в журнале «Звезда» доклада Жданова, и тут же про любовь, и бесконечные убийства.

В случае же, вернувшегося в город с поддельными документами окрепшего Данилова (он же Учитель) не следовало сразу бросать в кусты малины! Стреляли уже сколько раз, и новый учитель преступного мира уцелел даже на минном поле. Кинематографичней другие сюжеты сериала: со сбежавшими из лагеря офицерами СС; судьба женщины судьи; маскировка журналиста-предателя. Сами по себе они и есть «Ленинград 46», а не ритуальный поединок капитана Реброва с первым мужем Муляровой! Тут сразу вспоминаешь классику советского военного кино: «Так убьешь ведь не за идею. А за бабу».

Странная и Мулярова оказалась в 15-й (?) серии. Зачем то учит свою взрослую дочь называть сожителя «папой». Спасибо постановщикам, что в кадрах нет эротических сцен, а значит, десяток первых серий можно показать детям.

Так, ради красноречия, обмолвлюсь, наивна та версия, что все кто сотрудничал с немцами, - однозначно шкуру свою спасал. Во многих деревнях, злых на колхозы и пр. – Вермахт часто встречали хлебом-солью. Праведники русского духовенства в оккупации вынуждено общались с недругами (фильм «Поп»); все ведь помнили немцев дореволюционных! И журналист по фильму мог быть не шаблонным мерзавцем, а честным, скрытым антисоветчиком, с расстрелянной дворянской родней. В 1919 году тысячи русских патриотов ждали когда в город войдет Юденич, а в 1941-м – немцев. Все это улетучилось с приходом обыкновенного фашизма, но уже не имевший возможности заднего хода анти-большевик по убеждениям, был обречен, и поэтому, как антигерой фильма мог оказаться психологически сложней, чем какое-нибудь ничтожество.

Всем известно об особой ревности Сталина к Ленинграду. И «кировский поток», и «Ленинградское дело» не случайны. В понимании всей этой политики и воры были осторожней. Художник с первого раза пошел бы сообщить в НКВД как и сотрудница Эрмитажа, но этот сомнительный штрих важен для прикрытия «Учителя» поддельными документами.

В фильме хороши все бандиты, Витя-Музыкант, особливо Лавр. Из мелочей, что-то еще наивно рябит: легко получивший капитанские погоны бандит-красавчик Немизов; постоянно одетый в свитера «отдел по Борьбе»; их прически, как на улице разбитых фонарей. В браки повторюсь, с особами старорежимного происхождения, могли вступать исключительно музыканты Консерватории, но не герои фильма. Честных вдов и девиц было столько на любой вкус, а ведь если бы не был Ребров такой правильный и в органы не пришел бы в 1937-м, а?!

Высоцкий-Жеглов только один раз специально прокололся, когда «Вертинского» на фортепиано пропел (расстрельное обстоятельство, - если кто продаст).

По ходу фильма мы не узнаем, что-то исподволь о гениальном Реброве, как о Лавре, отлично прошитым артистом Лыковым. Ведь только некое внутренне диссидентство могло дать Реброву-право на риск с Муляровой? - или он должен был иметь в столе заготовленный рапорт, что этот авантюрный роман опять-таки в целях следствия, в духе работы под «Князя».

Еще показалось странным, что фоном не были затронуты темы: расстрелы управдомов, разбросанное по пригородным чердакам дворцовое имущество, чистки в оккупированных пригородах, новые аресты церковников. Какой поток несчастных людей оказался вне закона и как с этим разобраться камикадзе Реброву.

Андрей Барановский.