Кто может быть царем в России?

 

1994 год

 

Публикуется по случаю кончина князя Николая Романовича Романова с которым несколько раз общался по телефону.

 

 

 

Хорошо это или плохо?

 

    Когда сравниваешь все, что писали о перспективах русской монархии в 1904, 1916, 1968 годах с современными аргументами в ее пользу – то не находишь между ними особой разницы. Означает ли это, что для исторического опыта полвека и более не срок, и новые прогнозы могут еще раз не сбыться? Должны ли монархисты ждать, когда традиционные национальности России дорастут до воплощения мечты о народной монархии, или они должны направить свою деятельность в русле сложившихся обстоятельств?

    Что имели в виду многие русские консерваторы, с одной стороны подчеркивая, что реформы в России вредны и не приживутся, а с другой - оценивая наш народ, как богоносный?[1]

Эти столь противоположные мысли всегда присутствовали на страницах одних и тех же сочинений, только в разных местах. Изъяв из предполагаемого контекста, мы соединили их вместе с целью определиться в методах достижения национального блага. Итак, если мы настолько лучше и способнее всех остальных наций, отчего же тогда страдаем больше других? А если это, как говорится, Богу угодно - следует ли бояться результатов  любых  преобразований,  даже  политического  хаоса?

     Всем  хорошо известно, что русский политический опыт неоднозначен, но, агитируя за монархию как форму правления, способную обеспечить лучшую жизнь, мы должны учесть и обстоятельства, и мнение большинства, которое укладывается в следующую статистику. Только 10 процентов населения согласны с тем, чтобы, сохранив  все завоевания прогресса, вернуться к государственной системе эпохи Николая II, а один процент - за возрождение общины и опричнины в любой ее форме. Оставшееся число можно смело поделить пополам на тех, кому милее возврат к социальной защищенности 70-х и тех, кому симпатичнее американская модель, не исключающая  русского колорита жизни. Должны  ли  мы  учитывать это и уже сейчас обдумывать модель “буржуазной” или  “социальной”  монархии, и кто, наконец, будет царем?  Нелегкие  вопросы  в  качестве  эпиграфов.

 

Наука о монархии до и после 1917 года

 

    Она не претерпела никаких изменений. Естественно, никто из нас не вправе оспаривать  ее фундаментальные положения, но последние 80 лет ведь тоже что-то значат? Если верить классикам русской эмиграции, следует согласиться, что народ, воспитанный на Православии, Самодержавии и Народности, вдруг позволил кучке масонов убить любимого Царя и все перевернуть. А еще этим негодяям помогала плакучая, как ива, русская литература школы Белинского. Но, во-первых, это философское  учение  антипатриотично  и  глупо, ибо его авторы  и  последователи  невольно подчеркивали,  что  наш народ - бездарен. Мы не можем согласиться с подобной оценкой, и предлагаем свою краткую версию происшедшего.

    России не хватало каких-нибудь 20-30 лет для того, чтобы повсеместно поднять уровень жизни простых людей. Не нужно хорохориться, указывая  на отдельные  примеры и изящные фотографии Карла Буллы - большинство действительно жило недостаточно  хорошо  по европейским меркам. Но виной тому были не государственный строй и личности последних четырех императоров, а затянувшиеся последствия татаро-монгольского ига и крепостного права. Нельзя  идеализировать  те  500 лет дискриминации личности русского человека. Утверждение, что бесконечные нашествия степняков не приносили особого вреда, ибо “они не трогали Православной веры” – наивно[2] и равносильно ситуации с фашистскими захватчиками, положительно относившимися  к   возобновлению богослужений  на  оккупированной  территории.

     В 1861 году Царь-Освободитель уничтожил творение своих дальних предков -  крепостную зависимость русских. Сие аморальное состояние просуществовало очень  долго и принесло два плачевных результата. На негативном отношении к рабству воспитались поколения  деятелей антимонархического движения, среди которых, кстати, были и патриоты,  и  талантливые  представители русской  культуры. Вместо того чтобы служить Царю и Отечеству, как в 1812 году, эти люди, увы, умудрялись все чаше приносить вред. Другое несчастье заключалось в том, что идеализированное  славянофилами  состояние  холопства  уже  имело  глубокие корни и  таких,  как  гражданин  Кузьма  Минин, просто не хватало. Да, на парадах и церковных праздниках, при встрече с офицером, барином  и  производственным  начальством мужик “ел глазами”, был наивен и добр. Но после, размышляя над своей судьбою, простолюдин ругался, завидовал, смирялся в церкви и после получки снова ненавидел всех подряд. Если случалось, что его убогое жилье навещала барыня с благотворительной помощью, и жена с заискивающим любовным взором, низко кланяясь, провожала ее, он выпивал стакан водки и говорил: “Жируют, гады!”. Ясно, что наблюдавшие подобные унижения дети вырастали уже настоящими революционерами. Для того чтобы сгладить все эти противоречия, необходимо было: осуществление “столыпинских  реформ”, сокращение  огромной   восточной  программы, увеличение дотаций  на  подъем уровня жизни в центральных районах  и  одна победоносная война. Тогда  к  1930 году  мы бы имели действительно Великую Россию - сверхдержаву, равную своим экономическим развитием США, традициями - классическим  странам  Европы и  престижем  русского рубля  на мировом рынке!

 

 

Православие,  Самодержавие  и  Народность.

 

 

    Как известно, церковное обоснование  власти “от Бога” пришло к нам из Византии. Определение Русской Монархии исключительно, как православной государственной системы существует и сейчас, хотя уже такие писатели как Карамзин и Пушкин[3] немало способствовали проявлению гражданского монархического самосознания. Рассмотрим близких к ним по времени героев “Войны и Мира” Толстого. Среди них есть и монархисты, готовые умереть за Царя, и патриоты по случаю войны,  но истинно церковные  люди  представлены только княжной Болконской, ее странниками, Каратаевым и Михайло Илларионовичем Кутузовым. В романе  заметно,  что  любовь  Николая  Ростова  к  Государю - не  результат  осознания Александра I помазанником  Божьим,  а  восхищение его личностью и  занимаемым  в истории местом. Известно, что многие  православные  высоко чтили античных (языческих) царей: спартанского Леонида или  римского Траяна. Вероисповедание здесь не играло особой роли, потому что речь шла о доблести царей[4].

    Надо сказать, что авторитет и популярность Фридриха II, Екатерины II  и  Наполеона I возникли отнюдь не на религиозной почве, но вместе с тем это были знаменитейшие  руководители  своих  государств.

С момента принятия Россией форм европейской цивилизации цельное русское монархическое чувство преобразовалось в церковно-народное и светское дворянское. Последнее  почему-то никак не оценивалось. Константин Победоносцев в “Московском Сборнике” неоднократно подчеркивал,  что “государство не может быть проявлением одних материальных интересов общества”, и что “доверие массы народа  к  правителям  основано  на   вере” (религии).

    Увы, эти пожелания замечательны, но не для XIX века, в чем он сам с грустью признавался: ныне даже верующие “не могли бы примириться с восстановлением старинных  отношений  Церкви  к  ее  чадам, съ вмешательством ее в частную и семейную жизнь,  в  общественный быт,  и  в  политику,  и  в  экономику  общества”.

    Почему же так происходило? Во-первых, потому что по многим вопросам современной  жизни: любви  и брака, борьбы женщин за улучшение своего положения, моды, искусства, политики и классовых противоречий что-нибудь откровенное и новое церковные  писатели  сказать  не  могли[5].

Банальная судьба,  изображенная  на  картине “Неравный брак”, с  точки  зрения догмата и духа времени имела совершенно неоднозначное восприятие. Передвижников очень  любил  Александр III,  а за “Трапезой” (монастырской) Перова буквально  гонялись, чтобы приобрести ее в Русский музей. Изображение неприглядных сторон церковной жизни, по-видимому, не смущало Августейшую семью и Синод. Все было похоже  на правду, к которой высшее духовенство относилось спокойно  или  равнодушно. Таков  был  порядок  вещей, сложившийся  веками[6].

    Во времена Ивана III поддержку народных слоев получило церковное движение “не стяжателей”. Лучшие священники отстаивали чистоту служения Господу без накопления земель и рабов. Великий Государь все же решил, что лучше церковь прикормить и оказал покровительство другому направлению. Затем: тяжелые последствия реформы Патриарха Никона и зависимость церкви от Государства с начала XVIII века. Очевидная грамотным слоям ситуация не способствовала авторитету епархиального управления. В современной православной монархической литературе считается, что христианская церковь имела только одну главную проблему - это наветы со стороны интеллигенции. Претензии, возникающие одна за другой, под воздействием атеистического угара, иногда (увы!) имели почву, состоящую из фактов: кто-то венчал за взятку родственников; сдавались в аренду чудотворные иконы и их носили по селам сомнительные мужики. Очень часто с формулировкой “о прежней нечего жалеть, она была старая”, по благословению иерархов разбирались и сносились древние церкви[7], одновременно считающиеся памятниками архитектуры и истории Руси. Подобных “деяний” во  вред  себе  было  множество,  но,  взяв за правило наказывать батюшек только за отступление от канона, высшее церковное руководство не обращало  внимания  на  “мирскую  светскую  критику”[8].

И только деяния  Сергия  Радонежского, выдающаяся судьба Патриарха  Гермогена,  протопопа Аввакума или поэтическая личность Пимена избирались объектом духовного поклонения творческих людей. Для многих граждан России искренняя вера в Бога и почитание всех Святых земли Русской существовали отдельно от иного, более спокойного отношения к лицам, призванным или обязанным олицетворять посредническую  связь между небом и землей, а также между Царем и его  подданными. В наши дни в Патриархии тоже никого не смущает возрастающая мода на покупку иномарок для столичных священников, постройки ими коттеджей за сотни тысяч долларов, наем  прислуги “на дом”  и  миллионные  банкеты.

    Какое  практическое значение может иметь все вышесказанное? Самое простое. Мы должны признаться: формула “Православие - Самодержавие – Народность” ранее как нельзя лучше объединяла нацию, но уже в последующие за Николаем I царствования “свежий” девиз “За Веру, Царя и Отечество” воспринимался русским обществом с большим воодушевлением. С появлением свободных состояний в России усилилась гражданственность, и поворот от патриотизма  крепостных  в 1812 году к новому русскому мировоззрению сулил грандиозные и неоднозначные последствия. Кажется, лучше всех это понимал последний Русский Царь, сначала отдающий распоряжение построить храм для гвардейского полка, а чуть позже разрешающий офицерам Собственного Его Величества Конвоя установить за собором площадку для игры в теннис. Может быть, это их и “сгубило”, однако есть и другие примеры. Увлечение поэта Гумилева, прямо скажем, неправославной экзотикой  или прекрасным полом не помешало ему исполнить долг перед Родиной и своим Государем. Стоит посочувствовать “непониманию” им основ русского патриотизма и сказать вслух, что лучше бы он не писал  стихи “про Мадагаскар”, не ездил в Париж и шел бы на фронт не уланом, а казаком! Но позвольте, тогда это не монархист Гумилев, погибший в 1921 году в Петрограде, а... какой-то другой человек: русский писатель генерал Краснов, а может и Шолохов? Но последний отнюдь не монархист. Из кого же тогда должно состоять движение[9]?

Из представителей самых разных слоев, состояний, национальностей, а может даже и церквей... Конечно, как и при Царе, государственной религией должно быть православие. Из этого не следует делать вывод, что в настоящем церковь близка только к самодержавию. Канонически оно было бы предпочтительнее, но одно дело, когда речь идет о русской истории и совсем другое, когда монархисты пытаются наладить современную связь между православием и самодержавием для достижения политических целей. Многие верующие и священники особой радости от этого не испытывают, но в молодых  приходах  или  находящихся  вдалеке от столиц бывает иначе. Испокон веков так сложилось, что два различных крыла церкви, сотрудничая с властями, тяготели к цивилизованному образу жизни или противостояли искушениям и правительству[10].

    За последнее время большая часть духовенства привыкла к покровительству коммунистических и демократических властей. Многих иереев устраивает и разграничение сфер  влияния  при сохранении взаимовыгодных контактов. К исторической концепции это не имеет никакого отношения, но жизнь - продолжается! Существовавшее в прошлом согласие сословий на монархию надо воссоздавать и, конечно, на современной основе. Первый этап монархического движения доказал, что одною демонстрацией реликвий можно заслужить сочувствие, но не доверие активных граждан России[11].

Не  быть  нам  без  Царя,  но  нужно  сначала  заиметь  его  в  голове!

 

 

Но кто все-таки будет Царем?

 

 

    Для многих этот вопрос гораздо важнее, чем победа в споре - какой должна быть Русская  Монархия  в  XXI веке: “Самодержавной  или  Конституционной?”[12]

    Действительно, степень родства по отношению к Николаю II или Александру III, внешние  данные, биография и другие достоинства кандидата - только они смогут убедить

россиян,  что  перед  ними  настоящая  личность  из  Дома  Романовых.

    Большинство монархистов считает, что следует остановиться на этой династии, и если рассматривать Рюриковичей, то бесспорных. Участие в выборах представителей легендарных  фамилий  однозначно  осложнит проблему и приведет к бонапартизму, когда на царский престол начнут претендовать знаменитые люди с положением или все известные авантюристы. Если избрание нового Царя на Земском Соборе не произойдет в ближайшие  несколько  лет,  шансы  основания  новой  династии  не  исключены.[13]

    История монархий помнит немало подобных прецедентов через усыновление, как это часто случалось в Древнем Риме, или как это произошло в Швеции с французским маршалом  Бернадотом.[14]

    Одним  из  первых о своей кандидатуре в 1991 г. заявил лидер Памяти - Васильев. С тех пор программа этого общества украсилась девизом “Бог, Царь, Нация”. В то же время нам был известен один мафиози, который ставил своей целью коронацию, но не дожил и погиб. В середине девяностых газеты представляли царями Никиту (Михалкова) Утомленного или Бориса (Кровавого). Первый окончательно растерял свои шансы, подыгрывая непопулярным олигархам, а шальная мысль Ельцына экзотически короновать Георга Гогенцоллерна, после ряда общественных выступлений, ушла в корзину для бумаг. Другие знаменитости не имеют таких ярко выраженных монархических признаков. Появление многочисленных самозванцев, претендующих на родство с последним русским Царем, указывает нам на то, что монархическая идея развивается  на  разной  глубине,  но  не  мельчает.

С самого начала движения наиболее честные монархисты встали на позиции Земского Собора  для того, чтобы иметь законные, а не случайные основания для избрания Царя. Само понятие - Земский Собор - может показаться забавным, ведь еще до революции над ним посмеивались. Сейчас мало кто помнит, что в 19 веке созвать Собор мечтали оппозиционеры и революционеры, как две капли воды похожие на многих современных монархистов-народников. Но дело не в названии. Такое собрание может называться  и Высшим Монархическим советом, хотя в целях законности необходим опрос от имени Государственной Думы России. Здесь есть и свои сложности. Если проводить всенародный референдум, то, скорее всего большинство, выскажется против, а если решать этот самый важный русский вопрос только на заседании красной Думы или Верховного Совета, то кандидата в Цари не признают всенародно избранным. Он будет предложен, назначен или навязан Россия и если не сумеет справиться с управлением государства  и одновременно привлечь на свою сторону симпатии возможных подданных, то  средства  массовой  информации превратят  его в персону  для  постоянных  насмешек.

 

Романовы  из числа возможных претендентов,

живущих за рубежом.

 

    Из находящихся в СССР уцелело только потомство одной из нескольких морганатических семей Великого Князя Николая Константиновича, скончавшегося в Ташкенте в 1918 году. С точки зрения закона о престолонаследии эта линия никак не должна учитываться, но мы начали свое перечисление с России, имея в виду, что если бы хоть одна из Великокняжеских линий сохранилась на Родине, то ее современный представитель, проживший всю жизнь вместе со своим народом, мог бы иметь особое преимущество. Исключая  претензии известных нам самозванцев, сейчас можно с полной уверенностью сказать, что в отличие от Грузии и других царств, ранее входивших в нашу Империю, местных претендентов, близких к старой династии, в России нет. Для определения их за границей следует особо остановиться на основном законе б. Российской Империи “О наследовании престола...” Он был взят из Австрии и введен Павлом I  в 1797 году. Наконец,  вместо нелепого “отдать все”[15] была создана система,  в  которой  каждый,  даже самый отдаленный член Императорской Фамилии, мог  знать  свое место “по счету”.[16]

    Австрийская  система устраивала Павла I и потому, что она исключала возможность проникновения на трон женщины. Только в качестве венценосной супруги! После родных братьев шли двоюродные, троюродные, дяди, племянники, их старшие сыновья и лишь по смерти всех мужчин фамилии старшая дочь Царя могла претендовать на личную корону.

    В силу этого основного закона оставшиеся в живых родные сестры Николая II - Ксения и Ольга не могли наследовать Престол своих родных Отца (Александра III) и Брата. Соответственно тому и ныне разведенная княжна Мария Владимировна Романова никак не должна опережать всех мужчин из Дома Романовых. Логика здесь очень проста. Если бы закон предоставлял право   женщине идти вслед за отцом, то тогда тем более, Великая Княгиня Ксения Александровна и ее мужское колено могли бы считаться главными претендентами. Если следовать “букве закона”, то надо понимать, что Великий Князь Кирилл Владимирович претендовал на трон в эмиграции только как ближний к Николаю II - кузен! Кирилл был женат на собственной двоюродной сестре, и их брак формально признавался государством, но не церковью. Для решения этого вопроса был подготовлен ряд ограничений для будущего потомства В.К. Кирилла и Виктории-Мелитты. В частности, секретный пункт № 3 гласил: “В случае воспользования Высочайшего Вашего Величества соизволения на оказание изъясненной монаршей милости детям Великого Князя Кирилла Владимировича изъявление таковой Высочайшей Воли могло бы последовать в каждом отдельном случае рождения в именных  Высочайших указах правительственному Сенату с значением в сих Указах всех прав, а равно и почетного титула, которые Вашему Величеству благоугодно было бы даровать усыновленному”.[17]

    Данный текст означает, что в каждом случае рождения ребенка у Великого Князя - Император решал бы лично, какой титул ему давать, или совсем не давать. Этих документов никогда не видел сам Кирилл и его сын Владимир, но они существуют. Сам брак, как мы уже говорили, был признан, но о случившемся люди узнали не из Высочайшего Манифеста, а из указа с “дикой” формулировкой: “снисходя к просьбе любезнейшего дяди нашего (отца Кирилла - Великого Князя Владимира Александровича)”.[18]

Обвенчаны в нарушение всех церковных правил, они были в 1904 году, в Кобурге, а признаны Николаем II только в 1907 году. Родившиеся вскоре дочери Кирилла и Виктории все-таки получили титул княжен Императорской Крови. Они не могли составить конкуренцию четырем цветущим дочерям Николая Александровича. Указывающее  на рассмотрение каждого отдельного случая условие пункта 3 ждало только рождение мальчика, способного помешать в правах постоянно болевшему Цесаревичу Алексею или морганатическому потомству брата Царя-Михаила. Учитывая все это,  а  также  государственную измену Кирилла (когда он еще до отречения Николая II поднял Гвардейский Экипаж на бунт во имя Республики), можно с уверенностью сказать,  что, даже если бы Монархия в 1917 году уцелела, родившийся в августе 1917 года  Владимир (Кириллович) не получил бы и того княжеского титула, который имели его старшие сестры. В 1924 году  Кирилл объявил себя Императором, что, с точки зрения русского монархического прошлого было нелепо. Русские Цари становились Императорами только после Священного Коронования в Успенском Соборе. Но для тех, кто считал, что нашей страной с 1924 по 1938 годы руководили не ВЦИК или Сталин, а Кирилл I - его сын Владимир стал Великим Князем.

    Как старший по мужской линии двоюродный племянник Николая II. князь Владимир Кириллович по закону мог обойти даже 8 родных племянников по женской линии (сыновья Ксении и Ольги). Князь Владимир всегда мог развестись со своей морганатической супругой или дождаться рождения сына. Во всяком случае, государственный человек именно так бы и поступил. Мы помним, как долго ожидали Николай II и Александра Федоровна рождения сына - Цесаревича. Самое интересное, что лидирующая по старшинству сильная мужская линия Владимировичей - детей дяди Николая II на Владимире Кирилловиче и закончилась. Следующий брат его отца Борис Владимирович был женат на Зинаиде Рашевской  и не имел детей. Андрей Владимирович, как известно, в браке с М. Кшесинской имел сына по фамилии Красинский. Для престолонаследия эта ветвь прервалась окончательно и наступила очередь следующего сына Александра II - Сергея Александровича. Он погиб в 1905 году и не имел детей от Елизаветы Федоровны. По придворному календарю за Великим Князем Сергеем шел пятый сын Царя-Освободителя - Павел Александрович. Погибший в 1919 году Великий Князь Павел имел двоих сыновей: от Александры Греческой - Великого Князя Дмитрия Павловича (1891 г. р.) и от княгини Палей - Князя Владимира Палея (1897 г. р.). Последний погиб в 1918 году. Но, высланный  за  участие  в  убийстве  Распутина Дмитрий  Павлович  уцелел и в браке с американкой, принявшей православие, имел сына - князя Павла Дмитриевича Романова-Ильинского (1924 г. р. Полковник  морской пехоты в отставке). Его сыновья (князья Романовы: Дмитрий - 1954 г.р. и Михаил - 1969 г.р.) родились тоже от православной. Именно они в первую очередь имеют право на царский престол, как возможные претенденты № 1, 2, 3. Браки их отца и деда не считаются династическими, но мы должны учесть то, что в эмиграции  все  Романовы без прежних средств, дворцов, международного статуса и славы Царской Фамилии утратили возможность свататься или быть просватанными за детей Королей и Великих Герцогов. Поэтому легко предположить, что особое преимущество в новых “романовских” браках должны иметь русские княжны или иностранки, принявшие православие.[19]

    Руководствуясь дореволюционными правилами, мы нашли основных претендентов, и это оказалось совсем не сложно. Теперь, поднимаясь, все выше по генеалогическому древу Романовых и исчерпав линии братьев Александра III, мы обязаны рассмотреть и “ветви” братьев Его отца. Император Николай I имел четырех сыновей: Александра II, Константина, Николая и Михаила. Старший после Александра - Великий князь Константин Николаевич имел троих сыновей: Великих Князей Константина, Николая и Дмитрия - Константиновичей. Оба брака сосланного в Ташкент Николая были морганатические, и его сыновья не носили фамилии “Романовы”. Дмитрий Константинович погиб в 1919 году. Из мужского потомства К. Р. уцелел только Гавриил, не имевший в браке с Нестеровой детей. Сын его погибшего брата, Князь Всеволод Иоанович тоже не оставил мужского продолжения. Сын Княжны Татьяны Константиновны - Теймураз Багратион-Мухранский относился уже к фамилии отца. Таким образом, в правах на престол линия Константиновичей исчерпала себя, и следующей шла ветвь генерал фельдмаршала Николая Николаевича старшего. Его сын, тоже Николай Николаевич, бывший главнокомандующим в I Мировую войну, от своей законной  супруги  потомства не имел. Брат его Петр Николаевич имел сына Романа, а тот. в свою очередь в браке с Шереметьевой - Николая и Дмитрия (претенденты N 4 и 5). В союзе с итальянской графиней князь Николай стал отцом дочерей, которые вышли замуж за итальянцев. Их дядя - датский банкир князь Дмитрий Романович в браке детей не имел. На этом мужское колено Николаевичей прерывается, и мы переходим к Михайловичам.[20]

    В брачном союзе с сестрой Государя - Великой Княгиней Ксенией Александровной, Великий Князь Александр Михайлович имел 6 сыновей: Андрея, Федора, Никиту, Дмитрия, Ростислава и Василия. И если бы не строгий “мужской” закон при таком потомстве, права Ксении имели бы достаточную поддержку. Но в том-то и дело, что в первую очередь ее дети претендовали на престолонаследие, как троюродные племянники  Николая  II  по  отцу, а уж потом, как  родные  племянники  по  матери!

    Князь Андрей Александрович Романов - (1897 г.р.) в браке с графиней Сассо-Руффо имел мужское продолжение через сына князя Андрея Андреевича (1923 г.р.). Последний  в браке с Еленой Дорнеф стал отцом Алексея Андреевича Романова - 1953 г.р., Питера Андреевича и Андрея Андреевича - 1963 г.р. Эти трое, их отец и даже бездетный  дядя  Михаил  должны  считаться  претендентами  N 6, 7, 8, 9 и 10.

    Второй сын  Александра Михайловича - князь Федор единственный из Романовых в эмиграции имел разнородную партию, Его супругой была дочь Великого Князя Павла Александровича - княжна Ирина Палей. Их сын, австрийский подданный князь Михаил Федорович  Романов (1924 г. р.)  два  раза приезжал в нашу страну. Имеет сына Михаила, с  которым  они  могут  считаться  кандидатами  на  престол  № 11 и 12.

    Третий сын Александра и Ксении - Никита в браке с княжной Воронцовой-Дашковой (!) имел сыновей Никиту 1923 г. р. и Александра - 1929 г. р. Проживающий в Нью-Йорке князь Никита Никитич Романов и его сын Федор способны претендовать вслед  за  Михаилом  Федоровичем  и  Михаилом  Михайловичем. Князь Никита несколько раз посещал Россию и даже побывал в имении деда (Ай-Тодор в Крыму). Его сын, конечно, настоящий американец, но по закону и он имеет право на Русский престол после отца (№ 13 и №14).

    Четвертый Михайлович - Дмитрий был женат на обладательнице благозвучной фамилии - Марии Голенищевой-Кутузовой. Их единственная дочь автоматически уступала свои права дяде Ростиславу - (1902 г. р.). Последний в 1-ом браке с княжной Александрой  Голицыной  имел  ныне здравствующего Ростислава Ростиславовича (1938 г. р.), а во втором с Элис Бейкер - Николая Ростиславовича (1945 г. р.). И хотя ни у кого из братьев нет сыновей, их права под №№ 15 и 16 существуют. Самый младший из сыновей Великого князя - Василий (1907-1989) состоял в браке с кн. Натальей Голициной (!), от которой имел только дочь.

    Закончилось перечисление прав мужского потомства Императора Николая I, и только в случае кончины всех 16-ти указанных выше Романовых, возникают права мужского потомства Ксении: опять-таки, ее шести сыновей от супруга - Александра. Сверх того, очень сильные права на русский трон могут иметь все зарубежные Королевские  Дома,  в  которые  ушли дочери  Павла I, Николая I и Александра II. Уж там-то точно сохранилась  династическая  чистота![21]

 

 

Но что думают сами Романовы?

 

    Поскольку, до так называемых похорон царской семьи россияне имели возможность, наблюдать по телевизору преимущественно семью Леониды Георгиевны, у многих  могло сложиться неточное представление о мировоззрении и правилах династии в XX веке. Если для князя Олега Константиновича высшее образование было обязательным, то Князь Владимир Кириллович, напротив, так не считал. В 1939 году по просьбе Князя Гавриила Константиновича он даровал ему титул “Великого”. До революции  это  не  мог  сделать  сам  Николай II, ведь “Великими” становились только при  рождении! Странным  может показаться и ответное благодарственное письмо.[22] В нем Князь Гавриил признается, что счастлив, “так как всю жизнь страдал из-за ложного положения, в которое был поставлен волею судьбы”. На фоне  его  пожелания  считаться не правнуком, а именно внуком (?!) Николая I, позиция Павла Дмитриевича Романова-Ильинского  нам  представляется уже не такой, как она выглядит в книге Стаффана Скотта “Романовы”. Конечно, лично заслуженные погоны полковника морской пехоты США достойны не меньшего уважения, чем генерал-адмиральский чин, полученный Великим Князем Алексеем Александровичем благодаря происхождению. В своих высказываниях князь Романов-Ильинский осторожен. Он “не анти-монархист”, но для демократических  писателей - 100%-й американец. Чтобы  читатель  книги  “Романовы”  не пребывал в наивной уверенности, что это, правда, мы поспешим заверить, что настоящий американец не будет перед свадьбой побуждать свою невесту переходить в православие! Совсем  другое дело появившиеся в нашей прессе в начале 90-х ссылки князя Дмитрия Романовича о его принадлежности к социалистам. Если сия кочующая шутка произносится им не ради того, чтобы посмеяться над традиционным мышлением Россиян, то “добро пожаловать!”. В нашем городе есть немало представителей этого политического течения. Много их и в столице, но насколько мы можем судить из его интервью, датский банкир надеется, что “чуть позднее Польша, быть может, станет простираться  и  до  самой  Москвы...” [23]

    Что уж тут сказать?

    Романовы - потомки  наших  царей, но  они  разные. Чтобы осознать это, достаточно подойти с позиции документов к волнующей всех теме собора Св. Петра и Павла. Точно неизвестно, кому принадлежала инициатива похорон князя Владимира в Великокняжеской усыпальнице, но разве могло быть иначе? Рассмотрим несколько случаев[24].

     Акты государственной важности и среди них духовные завещания Великих Князей.

            Александр  Михайлович. 1914. Август  4  дня.

4) “Прошу Его Императорское Величество разрешить похоронить меня  в  Крыму  в  моем имении  в  Ай-Тодор” (подпись).

            Николай Михайлович. 19 ноября. 1916.

1)  “Желаю быть погребенным  в  Ликанахе (Боржом)    на   скале   своего   участка   земли” (подпись).

     Оба завещания утверждены лично Императором, и мы знаем, что князь Олег просил его похоронить тоже не в Петербурге, а в подмосковном селе Осташево, что, и было исполнено! В царствование Николая II члены Династии получили значительную “поблажку” в соотношении своих желаний с государственными интересами, и многочисленные морганатические браки тому пример. Остается только высказать предположение, что родовая усыпальница не соответствовала личным запросам многих Романовых. Ее историческое и церемониальное значение, большое количество саркофагов и другие причины побуждали принимать самостоятельные решения, вопреки сложившейся  традиции. Среди тех, кто скончался в эмиграции, никто, как нам кажется, не завещал в будущем перенести свои останки в собор Свв. Петра и Павла. Несомненно, что полное право быть погребенным в усыпальнице имел и князь Владимир Кириллович. Правда, здесь возникает вот какой казус. Церемония происходила на самом высоком государственном уровне, что давало право вдове неоднократно делать заявление, что свершившийся  чин  отпевания  есть  коронация. Не с богословской точки зрения, подобная  цитата оправдана “высокой нотой” действия, после свершения, которого должен был последовать “манифест” Российского правительства о том, что и другие Романовы имеют право быть погребенными рядом со своими родителями и прародителями, и что прецеденты с Владимиром Кирилловичем и его родителями не результат  партийных  конъюнктур[25], а  принцип. Другой указ должен был известить о том, что останки алапаевских мучеников в Китае, могила Николая Константиновича в Ташкенте, усыпальница Князей Юрьевских в Царском Селе, могила погибшего в I Мировую Князя Олега  в Осташево и  другие  романовские  захоронения  в России должны  быть  восстановлены  и  взяты  под охрану  государством.

    И нам кажется, что только после этого, заслужив доверие народа искренностью помыслов, можно было обсуждать вопрос о возможном погребении останков Царской Семьи  в  Петропавловской  крепости.

 

Отношение русской эмиграции к

перспективам Монархической России.

 

    На  наш  взгляд  имеет  следующие  отличительные  черты.

1. Большинство православных в Америке, Европе, Австралии и в Азии признают Николая II святым, уважают прошлое своей Родины, но будущее ее хотят видеть совершенно  иначе,  нежели  вытекает  из  учения  о  Русской  Монархии?!

2. В свободных странах существуют экономические меры оказания давления на тех, кто в дополнение к посещению церкви, уютного русского клуба и коллекционированию книг о Николае II и альбомов “Фаберже” вдруг начнет пропагандировать  какие-то  сомнительные контакты с монархистами на Родине. Особенно опасно это для “русских”, потому что потомственные американцы всегда могут прокомментировать, что занимались этим, скажем, по заданию Джордж - Таунского Университета.

3. Русским,  приезжающим,  и  стран с сохранившейся  королевской  властью, много проще, но и они скорее находят себе “партнеров” из числа бывших парт аппаратчиков  или  по  бизнесу.

4. Большинство активных монархистов поддерживало кандидатуру князя Владимира Кирилловича, не учитывая при этом отсутствие у него сыновей. То, что многие “кирилловцы” отказались от своих убеждений, узнав о поездке князя в Ленинград-Петербург, может свидетельствовать только о несерьезности монархических умонастроений  Запада.[26]Наверное, приехать он мог и должен был.

    Сохранившееся  в эмиграции духовное богатство старой России пока не востребовано  на  Родине. С  одной  стороны, мы еще должны заслужить доверие. С другой - очевидно, что главные носители монархической мысли и эстетики не дожили до того времени, когда диалог между советскими и иностранными русскими стал возможен. Непоколебимые в уверенности, что демократия вот-вот успокоит Россию, потомки “первой волны” прозрели только после ошеломляющих результатов свободных выборов 1994-1996 гг. Кое-кому стало ясно, что все прогнозы зарубежных советологов не оправдались. Печально... Но позвольте, если русский народ спешит уйти в крайность, и демократия его не прельщает, остается единственно верное средство против национал большевизма - это модель, предшествовавшая ВКПб и правительству Керенского: невостребованные за последние 80 лет политические идеалы Николая Александровича Романова!

 

Монархия для презентации

 

    Ситуация необычная. Коронация Великого Князя Кирилла не была признана королевскими дворами Европы, но она была решена на семейном совете. Большинство Великих Князей поддержало Кирилла по старшинству (1876 г.р.) и количеством родственных голосов. Наследовавший отцу князь Владимир Кириллович в глубине души, наверное, понимал необоснованность “Императорского” титула без Империи и поэтому  оставил  за  собой  только  звание “Главы Российского Императорского Дома”. По причине молодых лет и убыли интереса к идее Реставрации накануне II Мировой войны князь  Владимир  годами  ждал  возможности  чем-нибудь  подтвердить  свой  авторитет.

    Практически он обрел ее только спустя 50 лет, по смерти родного племянника Николая  II  князя  Василия  Александровича  в 1989 году[27] и в силу новых обстоятельств в России. Через  два  года  был  триумф 7  ноября  на  Дворцовой  площади, а еще через год - смерть. Но главное он успел сделать: позаботился о внуке, объявив его Цесаревичем.[28]

    Отныне  Георгий  Гогенцоллерн  лишался  детства  и  становился  крупным козырем в игре, за которой едва успевала следить активная часть русской эмиграции. За короткий срок заинтересованная в будущей раздаче титулов крупная номенклатура помогла Марии стать покровительницей ряда структур, а контролируемые средства массовой  информации даже при желании редко могли представить и другую точку зрения. Во время возникновения новых контактов официальных представителей с другими Романовыми, князья резко высказывали свое мнение о затянувшихся похождениях  новой  Марины  Мнишек,  что, как всегда, очень огорчало чиновника: “Боже мой, я хотел  с  ним выпить, как  вчерашний  коммунист  с  потомком Царя, а он: “Великий, не Великий”; какая  разница,  ну просто князь. Впрочем, это дела  Анатолия...”[29] На этой шутке нельзя остановиться, потому что невольно мы опять подошли  к серьезному вопросу: но почему же другие Романовы на престол не претендуют  и  даже  высказывают  антимонархические  мысли,  а  Мария - напротив![30]

Разгадка здесь проста, как бюджетное финансирование завода-гиганта: “будет ли он построен - не важно,  зато  наши  дачи  на  взморье - это точно!”.

 

Монархия  по  варианту  вождей  “духовной  оппозиции”

 

 

    С  6  по  8 октября 1994 года в Колонном зале Дома Союзов в Москве проходило так называемое “Всероссийское монархическое совещание”. Его организаторы: Фонд Славянской  культуры, Русский Национальный собор, Союз дворян, Русская Православная церковь и различные патриотические организации оценили съезд как предтечу Земского Собора, на котором надлежит избрать Царя. С самого начала выступлений  в  зале  находилось  до  двадцати местных и иностранных Т.В. служб. Что же увидели все присутствующие? Почетных гостей: Зюганова, Руцкого. В президиуме: духовенство, организаторов, Ольгу Куликовскую-Пупынину, генерал-майора КГБ Стерлигова,  председателя общества “Память” Васильева и других легендарных личностей. Нелепость ситуации была очевидна. Вход на собрание охраняли ряженые корниловцы, подчеркивал своими “непризывными” фигурами задумку происходящего. После вступительного слова организатора совещания скульптора Клыкова прозвучали доклады пятерых священников. Они говорили о важном и одновременно, о таких  спорных  вещах,  как: была ли Руфь иудейкой, о праведности Распутина и о том, что мы  живем,  как  на  пепелище,. Одно духовное лицо со ссылкой на пророка Самуила заявило, что священнику полезно заниматься политикой. Действительно, примером из деяний апостолов архимандрит Феофан сумел оправдать государственную измену В.К. Кирилла Владимировича в 1917 г.: “Ведь и Св. Петр отрекся от Учителя!” А кто из верующих возьмется его осуждать? К сожалению, очень непоследовательным оказалось и приветственное слово покойного ныне митрополита Санкт-Петербургского Владыки  Иоанна.[31]

    Присутствующим в зале сторонникам возрождения Российской Империи очень странно было слышать о том, что “никакого буквального возврата к тому, что было до революции 1917  года  быть  не  может, ни в коем случае!” А как же культура “серебряного века”, моральные и материальные стимулы в Царской Армии, нормы поведения, казачество... Жаль, но большинство докладчиков настолько входило в противоречия  друг с другом и с идеей, что понять цели организаторов можно было только из публикации в выпущенном к съезду журнале “Держава”. В нем вполне официально, от имени самого Господа Бога было заявлено, о решении признать право на царский венец для потомства маршала Жукова! Спрашивается, почему ни Суворова, Кутузова, Сталина,  в конце концов, если следовать логике организаторов съезда. С самого его начала была высказана более чем странная просьба - никаких кандидатур на престол не обсуждать и другие нелепости. Следует вспомнить, что упомянутые товарищи в президиуме в свое время не мало постарались, чтобы и русская национальная идея выродилась в некую бравурную жуть. Теперь: корысти ради, по состоянию ума или выполняя новое ответственное задание учредители “Всероссийского монархического совещания” приступили и к разрушению мечты о монархической России. Над этим уже трудятся, всяк - в своем регионе: “Рух”", исламисты, шляхта, “Память”... Видят себя царьками  в  отдельно  взятом  пространстве,  ранее  называемом  Империей.

 

 

1994 год.

 

 

    Прошло несколько лет…

 

 

    И нам кажется, что ничего, особенно не изменилось. Как же так? Повсюду двуглавые орлы, великодержавная терминология и буква «Ъ» на вывесках ресторанов. Народ повыбирал в Гос. Думу и местные веча такие лица, что уже возникает ностальгия, не только по 1913 году, но и по 1990-му. За последние десять лет, второстепенные герои русской драмы: (фискалы и лакеи) стали играть бенефисы в мировых премьерах, отчего порой тянет к графину. В ожидании, что их пригласит не чернь, а само правительство, семья Романовых не проронила ни слова критики о происходящем. Обещанный им, чиновниками Смольного домик за нейтралитет в жарких спорах о восстановлении монархической законности – так и не был построен. Самый большой анекдот можно было наблюдать в Петербурге на открытии выставки «300 лет Гвардии». В Зимний Дворец приехал полпред Черкесов.  В эти дни весь город переживал отбирания им здания у Дворца новобрачных в качестве очередного представительства. Напрасно волновались журналисты и молодожены. Известный своими репрессиями по отношению к любителям старины ген. КГБ, имеет здесь «все права». В зале Эрмитажа находился и законный наследник б. Николаевского дворца (Николай Николаевича Старшего) банкир Дмитрий Романович. Тут бы им договориться. За день до того их светлость одобрили по телевидению возвращение сталинского гимна, ну и, допустим, сказали бы: «Господин генерал, Я на дворец двоюродного дяди не претендую, так уж и Вы оставьте его молодоженам!» Так нет же, поспешил составить свиту диктатора, объясняя, откуда пошел девиз «чести своей никому не отдадим». Со стороны, это очень напомнило другой, фамильный случай. Заканчивая свои миролюбивые по отношению к кремлевской политике интервью другой князь Николай Романович, эффектно подчеркивал, что «если мы встретимся я обязательно спрошу Ельцына: Борис Николаевич! Любите ли Вы Россию?» Наконец такая встреча состоялась в Петропавловском соборе, куда президент приехал каятся, за будущие назначения… В притворе храма их представили и даже поставили вместе, а вопрос, приближенного для инсценировки действия, Николая Романовича не прозвучал ни в этот день, ни после.

     После прихода к власти Путина монархическая тема приобрела новую фазу пустых хлопот. Несколько областных монархистов и даже творческие диссиденты объявили его - богоугодным. Ультра-правая пресса целый год непересыхала от восхвалений, ожидая карательных мер в адрес не любимых демократов.  Напомним, подобное заискивание перед органами интуитивно означает боязнь передачи собственного досье журналистам. Что поделать, вся страна была опутана сетью доносительства и праздничных наборов. Только провинциальные монархисты, и призывающие к топору поборники испанского фашизма не сразу поняли, что заступающий на место Фамусова  – Молчалин волен, наконец, и переродится. А открывать вакансию на трон, незнающему русского языка милейшему Павлу Дмитриевичу Ильинскому или помазанному на царство в Израиле грузинскому юноше? Наверное, нет. Да и лучше с царем в голове, чем такого царя. И здесь, грустно признаться, что в отличие от болгарского премьера Симеона II,  Романовы сами сошли со сцены. Третий, злободневный русский вопрос: “Кто может быть Царем?” перешел в новое тысячелетие.

 

 

 

 

 

Примечания:

 

[1]     Другое  дело,  что  некоторые  патриотические писатели на самом деле думали наоборот, но вынуждены были это скрывать, воспевая  известные  русские добродетели. В  любой  век  нашей  истории  в одном  и том  же  населенном  пункте проживали  защитники отечества  и  душегубы, юродивые  и  официальные  палачи: бесправные  русские  женщины  и  беспросветные  пьяницы. Не одна прослойка, а вся  эта  масса  православного  люда  делала  нашу  историю  такой,  какой  мы  ее  знаем.

 

[2]    В 1240 г. хан  Батый  штурмом  взял  Киев, Город  был  сожжен  со  всеми  церквями; его защитники  и жители  перебиты: духовно-просветительское значение центра православной Руси утрачено.  

 

[3]  Откройте VII или VIII том академического издания А. С., и в его автобиографической прозе Вы найдете немало мест, посвященных тому, как должен себя вести с народом Царь,  и  другие политические  мысли, но оценка  или  упоминания   понятия  “церковь и власть” в них отсутствуют.

 

 

[4]   Об  Александре  Македонском  на Руси было известно больше, чем о византийских императорах  всех вместе  взятых, хотя  легендарный  полководец  жил  почти  за  четыре  века  до  христианской  эры.

 

[5]   Так же,  как и сейчас,  практически  отсутствует мнение церкви об игровом кино, новой художественной литературе, а вся рок-музыка без разграничений определяется, как сатанизм. При этом совершенно не учитывается, что многие западные и отечественные музыканты не были абсолютными грешниками в обыденном понимании. Они по-своему преследовали высокие эстетические и духовные цели. Другое дело, что есть, к примеру, общечеловеческая музыка Битлз и неудачные подделки металлических  групп  под  новых  молодежных  пророков.

 

[6]   Поэтому  неожиданным  откровением  для  многих  стати несгибаемость в вере и мученическая кончина  большинства  русских  священников  в  годы  революции   и  красного  террора.

 

[7]    А. К. Толстой. Из письма  Императору  Александру  II, Собр. Соч. т. 4; 1960.

 

 

 [8] Особое отражение она нашла в позиции литературы и искусства. Ни в одном из популярных произведений Пушкина, Гоголя, Некрасова, Тургенева  и  многих других писателей не выведен притягательный  образ  православного  пастыря. То  же  обнаруживается  в  живописи  и скульптуре XIX века.

 

[9]   См. Монархический вестник N 2, 1990 года.

 

[10]   См. главу “Всероссийское монархическое совещание” в Москве. 

 

 

[11]  Неопределенное отношение к новой монархической идее бытует и в Армии. В лучшем виде она воспринимается  в  рамках  русской  военной  истории. Однако   на “свободных” выборах офицерский корпус голосует, за кого попало.

 

[12]   В сущности, это  не  имеет  никакого  значения. Будущая  русская  монархия  все равно  не  будет  похожа  ни  на  политическую систему  Александра III ни  на  современный английский вариант. 

 

[13] Существует мнение, что кризис Династии не означает крах монархической идеи в России.  Но выдвижение  кандидата  от  монархической  партии  и  общественной среды зависит от того, когда эта партия и среда возникнут.

 

[14] Жан Батист Бернадот (1763-1844), республиканский генерал, стал основателем современной шведской династии  под  именем  Карл  XIV Джоан.

 

 

[15]   Эти  последние  слова, сказанные  Петром  I, не  объясняли,  кто  должен  наследовать  русский  трон после него.

 

[16]  “Российский  придворный  календарь”.

 

[17]   Центральный Государственный Архив Октябрьской  Революции г. Москва (далее ЦГАОР') фонд 655 оп.1 дело 2901.

 

 

[18]   Именной Высочайший указ Правительствующему Сенату. От 15 июля 1907 г. Принцесса Виктория – Мелитта  приняла  православие  за  несколько дней до рождения дочери в феврале 3907 г.. а указ о признании ее брака и первого ребенка вышел только в июле. При публикации этого указа в альманахе “Дворянское собрание” (1994 год. Москва) понижающие значение указа слова: “Снисходя к  просьбе любезнейшего дяди нашего...” - изъяты.

 

 

[19]   Князь Владимир Кириллович, его семья  и  сторонники постоянно использовали один и тот же аргумент, что  их  семья единственная избежала морганатических союзов, в отличие от всех остальных Романовых. Но разве может считаться полноценным кровосмесительный брак Кирилла. Сам Владимир Кириллович женился на женщине, состоявшей ранее в браке и имевшей дочь. Первый ее супруг Мур Кирби погиб при загадочных обстоятельствах в 1945 г., но это не упрощает идею. Никогда женитьба на разведенной женщине с ребенком в практике Русского Императорского Дома и других Королевств не считалась “династической”! И если  бы Леонида  Георгиевна  выходила за князя Владимира еще княжною, а не вдовой господина Кирби, то и этот брак, с точки зрения династических законов, не был бы удачным, К примеру, отец княжны Татьяны Константиновны - К.Р. долго не соглашался выдавать ее замуж за князя Константина Багратиона-Мухранского (геройски погиб в 1915 г.). Ввиду неравнородности фамилии Татьяне пришлось подписать отречение от своих прав на престол. Кстати, этот ее супруг был двоюродным дядей Леониды Георгиевны. Российский Государственный Исторический Архив - фонд 62 (секретные бумага из Кабинета Его Величества).

 

[20]  У братьев Александра Михайловича - Великих Князей Николая, Георгия и Сергея официальных детей не было. Сами они погибли в 1918 и 1939 г. г. или умерли. Великий  князь  Михаил  Михайлович  был  женат на  морганатической  дочери  герцога  Нассау. Их потомство - графы Торби.

 

 

[21]  Наиболее известные фамилии Принцев Ольденбургских и Герцогов Лейхтенбергских - Романовских, пребывающих  в династических браках, тоже способны заявить свои претензии “по женской линии”. И только  в  соперничестве  с последними, морганатическая дочь Князя Владимира Кирилловича и ее сын Георгий  могли  бы  претендовать  в  качестве  резервных  кандидатов.

 

[22]   Посланное  17  мая  1939 года  его  дяде – Андрею  Владимировичу.

 

 

[23]   “Комсомольская правда” 16 дек. 1993 г.

 

[24]   РГИА СПб. 62 фонд (“Кабинет Его Величества”). Документы были составлены в связи с уходом на фронт и пожеланием Николая II. Эти рукописные листочки интересны и как дополнение к духовному портрету  членов  династии.

 

[25]   18 мая 1994 гола в Мадриде скончалась 67-летняя мать князя Алексея Долгорукова  Де Анжу де Борбон-Конде. После прецедента с Владимиром Кирилловичем он также обратится к Б. Ельцину с просьбой о похоронах  в  соборе, не  отдавая  себе  отчета  в  том, что  это  усыпальница  именно  Романовых. 

 

[26]   В своей статье “Великий князь Владимир Кириллович и его посещение СССР” архиепископ Антоний Лос-Анжелеский оценил визит Князя Владимира как “отречение от православной Веры”, и что теперь “нет законного наследника русского престола”. Мы осмеливаемся не согласиться с обоими крайними утверждениями  бывшего  духовника  покойного  Князя.

 

 

[27]   В 1976 г. объединение  членов  рода  Романовых  под  председательством князя Василия Александровича и в составе пяти князей Императорской крови подписали манифест о непризнании права князя Владимира  Кирилловича  на  возведение  его  немецкого зятя в достоинство Русского Великого князя. Спустя годы, считая, что все вопросы династического характера не могут быть решены иначе, чем великим Русским народом на Русской земле, “Объединение” также не согласилось с провозглашением княжны  Марии единственной  наследницей  престола, а ее немецкого сына Государем  и  Великим Князем Всея  Руси.

 

[28] В любом дореволюционном словаре понятие “цесаревич” означает лицо, утвержденное царем, как официальный  наследник  престола.

 

 [29]   Вклад экс-мэра  Санкт-Петербурга  А.  Собчака  в  дезинформацию  населения  о правах княгини Марии, и ее сына князя Георгия, наперекор юридической истине, в общем, сходится и с другими его достижениями  на  посту  главы  города.

 

 [30]  Видимо все, что случалось в дореволюционной  истории  России  и  происходит  сейчас,  не вызывает у нее никаких сомнений или чувств. С другой стороны, ее угловатые интервью "вырезают", скрывая от телезрителей  ея  лик  и  “государственный”  ум.

 

 

[31]   Путаница,  которую  привнес  в  уже  и  так  замысловатое  монархическое  движение  Иоанн,  имела  нашу оценку  еще  при  жизни  Вла­дыки, Его  полные  исторических  ошибок  и  самоопровержения  статьи  не  имели  никаких  конструктивных  мыслей. После  кончины  сo  время  презентации  банка (куда  непонятно, как  и  занесло старца) почитание его  идей  возвращения  страны  к  модели XIII-XIV веков улеглось. Знающие  люди  считают,  что  графоманской  деятельности  митрополита  потакали  не  зря: под  ее завесой  Петербургская  епархия  достигла  такого  духовного  разврата,  который  еще  предстоит  оценить  будущим  историкам  церковной  жизни  Северо-Запада.