Памятники надо ставить брату Александра Невского.
Ледовое побоище и потерянная Русь
Статья 2002 года
С детства любимый фильм про князя храброго Александра позволил глубоко изучить противоречивую эпоху и встать на стороне русских витязей, не признавших себя рабами восточных завоевателей. Публикуя через двадцать лет эту статью, я уже ничего не хочу сказать обществу. Его тысячам таких же, как я по гражданским правам милей святая ложь, за которую мы платим веками. Главное, что десяток подобных мыслей уже звучал в интернет-пространстве, но вот теперь он задевает инстанцию раболепного воспитания подданных и это грустно.
…. В отличие от современников, отказавшихся признать себя холопами степных ханов, князь Александр Невский включился в такое количество компромиссов, что повлиял на искажение славянской морали на все последующие века. Почему же самым популярным стал именно он, а не погибший в ставке Батыя рязанский посол князь Федор? Его вдова Евпраксия; герой русского сопротивления Евпатий Коловрат или участник битвы на реке Сити – славный Василько Константинович? Все они могли унизиться до прохождения сквозь шаманские огни, оргий с "погаными" и предательства родни в целях получения ханского ярлыка. Только ли потому, что большинство представителей нашей средневековой аристократии погибли за Веру и Отечество, а не спасая свои великокняжеские права, их подвиги оказались на периферии русского сознания? В используемой нами лексике нет юмора. По большому счету сговор современного политика с лидером восточных террористов был наименьшим злом, чем тогдашнее холопство перед Чингизидами. Они шли на Русь, сжигая города вместе со всеми церквами и монахами, чтобы об этом не сочинял, оправдывая своих дальних предков, Лев Гумилев. То, что Александр Ярославич сумел с ними договориться и переключился на «западную угрозу», характеризует его, только как испугавшегося политика. В то время как другие князья бились вместе или в одиночку против страшного врага, его отец – Ярослав Всеволодич, предал своих братьев, чтобы воспользоваться исключительной ситуацией, дающей ему возможность даже с небольшой дружиной вершить политику обескровленного края. Набеги Ярослава на финские земли давно разрушали мирные отношения городов русского Севера с Тевтонским Орденом. Еще в 1228 году псковичи договорились, чтобы немцы «помогли им в случае разрыва с Ярославом и новгородцами». В обмен на рыцарское покровительство в Лифляндию были отправлены знатные заложники. Использование их отрядов для обороны Пскова от страшных монголов входило в планы патриотической партии: все-таки христиане. Для встречи с князем Александром и боярами в Новгород приезжал сам магистр Ливонского Ордена Андрей Вельвен. О чем они совещались? – пограничные споры, союз против татар? Чтобы просто разведать русские укрепления можно было послать и кого-нибудь из купцов.
Переговоры «Андриаша» с боярами и Александром закончились впустую. В 1241 году дерптский епископ повелел отряду рыцарей нарушить мир и перейти границу. В экспедиции они явно имели какую-то «филькину грамоту», что сбило с толку многих русских. Постепенно, приобретая облик карателей, немцы захватили Изборск, где добили всех, кто оказывал сопротивление. Сторонников «рыцарской помощи» поубавилось, но и собранное супротив них псковское ополчение оказалось малочисленным. После его разгрома влияние «немецкой партии» в Пскове подтвердилось распахнутыми воротами и сохранением русской администрации. Просуществовав около года в рамках "миротворческих сил" маленький отряд ушел на соединение с другими. Город без особого труда был освобожден Александром, а закованные в железо русские наместники отправлены в Новгород. Как и подобает наемникам, чужеземцы не хотели попусту рисковать жизнями, что очевидно в работе с цифрами. Знаменитая "свинья" на Чудском озере имела в своем построении не более пятидесяти рыцарей и сотен оруженосцев. Захват же таких городов, как Новгород требовал: десяти тысячной армии. О каком юридическом подчинении русских земель могла идти речь в 1241 году? После вторжения татар в Европу все "идейные" тевтоны отзывались домой, где уже горели их собственные замки. Не желая скоропалительно бросать новые базы, рыцари ждали подтверждения слухов, по инерции отсылая на Запад обозы с награбленным. С помощью старых купеческих связей они могли бы замириться с Великим Новгородом, но вопреки легенде, как раз у этой генерации немецких захватчиков отсутствовали какие либо миссионерские католические умыслы. Разорение русских провинций нанесло оскорбление могущественному члену Ганзейского союза. Небольшая новгородская дружина выступила против крестоносцев, но была разбита в пути. Она напоролась на рыцарские форты в лесах. Это позволяет задуматься, что и битва на Чудском озере могла бы закончиться неудачей для русичей. Но не для Александра. Его талант полководца всегда сводился к неожиданному нанесению удара по менее подготовленному противнику. Разгром немецких рыцарей при двукратном превосходстве боевых дружин или внезапное нападение на собирающих дань на финской земле шведов стали самыми яркими примерами той эпохи. К сожалению, эти два сражения, в дальнейшем подменили их ратную славу концепцией анти-западного пути и наимудрейшего признания татарского ярма с бесконечным зверствами степняков, финансовым и духовным порабощением русского народа. Историки нашей страны часто задавали риторический вопрос, а разве существовала тогда иная возможность, чтобы выжить? И здесь, из глубины веков, наравне со спартанским царем Леонидом или Жанной Д'Арк, встает перед глазами личность Евпатия Коловрата, чье полководческое искусство и гибель достойны особого почитания, которого нет.
Незаслуженно забыты и другие славные герои, защитники Руси от кровожадных орд. В особенности идеальный великорусский святой князь Олег Рязанский. Тяжело раненного его притащили к шатру Батыя, где состоялся разговор честолюбивого воина с паханом огромной бандитской группировки духов. "Ты славно бился…зачем твоя вера… моя давай… дэвка отдам… улус…получишь…мнэ служит будэшь". Промолвив, что с врагом Руси у него не может быть ничего общего, Олег Ингварьевич обрек себя на библейские муки. Каждый раз, повторяя вопрос хана, палачи отрезали у него по куску тела, но непреклонен был русский богатырь. "И был он второй страстотерпец Стефан" - писал о нем летописец XIII века. Рассказ об Олеге настолько входил в идейное противоречие с деяниями Александра Невского, что все крупные историки (начиная с Карамзина) оговаривали сомнительность легенды. А вместе с тем, она менее фантастична, чем история с "победи короля у рекы Ижеры". Как известно, никакого похода короля Швеции на Русь в том веке не было. Поэтому более разумные церковные историки трактовали описание "поединка" (когда Александр "самому королю возложи печать на лице острым своим копием"), как столкновение в бою со шведским ярлом Биргером. Под Биргера переписывалась и вся монастырская легенда, только вот незадача. Еще задолго до революции выяснилось, что Биргер был возведен в достоинство ярла только в 1248 году. Он не командовал в устье Ижоры шведами, и никогда не имел шрама на лице. Полководец, отразивший пиратскую армаду, основавший Стокгольм, – король Биргер провел ряд судебных и жилищных реформ, облегчивших жизнь народа. Он был всегда популярен в балтийских странах. Наверное, это и побудило подневольных летописцев пойти на лукавство, смешное в глазах современного школьника.
Ссылаясь на чисто территориальные задачи прославления Петербурга, допустимо возразить, что другого официального небесного покровителя у нас нет. И после развенчания Ленина, Сталина и декабристов должно же остаться у поколений что-нибудь «святое»? Конечно, если только эти поколения нуждаются в искренних, а не протокольных примерах. Взять хотя бы предка А.С. Пушкина – Гаврилу Алексича или Ярославича – Андрея! Именно его, с дружиной, поджидал у Чудского озера старший брат, не рискуя в одиночку навязать бой магистру. Почему эта летописная подробность не использовалась в художественных переложениях нового времени – тема для заметок об истоках советской идеологии. Равноправный участник знаменитых экспедиций Александра, князь Андрей кардинально расходился с ним во взглядах на будущее славян под монгольским игом. Достаточно было представить положение Китая. Историки древности считали, что Андрей, как старозаветный витязь, не мог примириться с таким положением вещей и стал тайно выстраивать коалицию за освобождение Руси от новых кровожадных гуннов. По состоянию патриотически-настроенных сил и не разоренных государств в нее должны были войти: выдающийся противник татар – Миндовг Литовский, новгородцы и полководец Южной Руси Даниил Галицкий. На собственного брата Андрей не мог рассчитывать. Тот уже давно служил Батыю, прикрывая его тылы. Скорее всего, борьба в 1241 году с немцами была русским отзвуком дикого нашествия многотысячной конницы монголов в Европу. Забегая вперед можно задать и ответить на один важный вопрос: почему в Будапеште или дважды разгромленном Сандомире не возникло никакого ига и сбора дани татарам? Да потому что, в отличие от Ярослава Всеволодича или Александра Невского, в этих разоренных краях никто не пошел на юридическое подчинение кочевникам. Средневековая Европа на момент нашествия 1240 года, тоже страдала от междоусобных войн, но в тяжкую годину, и чехи, и поляки, и немцы, и венгры, и сбежавшие под их корону половцы умудрились порознь или общо выступить против варваров. Для этой цели находящиеся в новгородской земле рыцари отзывались домой, а Русь рассматривалась в качестве христианского союзника. Справедливое мнение, что Александр Невский не очень доверял обещаниям Римского Папы и не хотел менять « хомут покровителя», ничего не добавляет к его прозорливости. Со смертью Батыя и Сартака в 1256 году он мог воспользоваться колебанием власти и ударить по ордынцам – с родней единым фронтом. Да и не было у него никакой равноправной дружбы с монголами. Сплошные унижения, включая обязательные поклонения татарским божествам перед началом падания на колени. Даже ярлык на владимирское княжество достался не ему, а по симпатии хана Менгу, – младшему брату Андрею. Получив такую пощечину, Александр несколько лет старался доказать свою преданность режиму. Он организовал ряд походов в Литву и контролировал взрывоопасную ситуацию в Новгороде. В то же самое время, под покровом секретности, во вновь отстроенном Владимиро-Суздальском княжестве князь Андрей продолжал формировать линию глубокой обороны для освободительной войны. Каким-то образом численность ратников по городкам и лесным заставам составила пять тысяч мечей. В 1250 году Андрей женился на дочери Даниила Галицкого и возобновил тайный союз с Миндовгом Литовским. Общее количество борцов за независимость от азиатских банд на предполагаемых фронтах должно было составить настоящую армию! Во время очередного визита в Орду борец с католичеством сообщил о намерениях брата Андрея поднять восстание. Сказанное не было обычным доносом, от которого владимирцы смогли бы и откреститься богатыми дарами. По всей видимости, имея желание заполучить ярлык на великое княжение, Александр представил дело таким образом, что сын Батыя – Сартак в 1252 году решил послать на русских огромную рать Неврюя. Минуя основные пути сообщения, монголо-татары тайными бродами перешли Клязьму, и внезапно появились у стен Владимира. Стольный град был взят в один день и подвергся чудовищному разгрому. Как и в прошлый раз, горели на шестах священники, вспарывались животы боярыням. После коллективного изнасилования, стаскивались в полон девицы. Карательные отряды Неврюя рассыпались по всей земле, предавая все огню и зверской похоти. Выйдя из окружения, Андрей, как мог, попытался стянуть резервы своего княжества, и, не дожидаясь союзников, сразился с татарвой под Переяславлем. Русские полки потерпели поражение, а сам князь "едва убежа". Добрые новгородцы на время приютили его. Шок от нашествия Неврюя был такой, что в этот раз они убоялись выступить против Александра и татар одновременно. Не собираясь подставлять под удар Новгород, Андрей отбыл в Швецию, где Биргер и его жена Ингерда (сестра покойного короля Эрика) приняли его, как родственника. Прародительницей ярославичей была жена Ярослава Мудрого (дочь шведского короля Олофа) Ингерда и, чтобы не сочиняли любители православно-сталинского гламура, до монгольского нашествия Русь считались частью мирового сообщества.
Вступив в княжение над усеянной трупами территорией, выслушивая отовсюду проклятия искалеченных соотечественников, Александр Невский, может быть, впервые подумал о том, что лучше окончить жизнь в монастыре. Сопротивление края было подавлено. В вихре событий монгольская конница, невзирая на миролюбивую политику Ярославича, вторглась на его собственную вотчину. Князь и не планировал оборонять Переяславль, уверенный в том, что ханские темники его уважают. Город был разрушен, со всеми садистскими последствиями и осквернением святынь, когда копытами лошадей давили черепа древних князей. Зверски замученная какими-то нукерами семья младшего брата Ярослава и большая часть угнанных в рабство малолетних жителей княжества стали для Александра полуфиналом его политической недальновидности. Понимая, что татар уже никак не остановить, он поспешил укротить гнев Сартака "благоразумными представлениями". Словно это его, – Сартака родственницу убили на глазах у детей? Но, пожалуй, самым шекспировским эпизодом того периода стала поездка вдовы и брата одного убитого князя в Орду. Согласно итальянским источникам, чтобы не отнимать у них княжения, татары принудили его к публичному совокуплению с невесткою. Какие мысли и чувства руководили этой русской парой участников настоящего эротического триллера? При всей сложности приведенного сюжета, несовпадении многих древнерусских текстов, доверительной остается лишь фабула своеобразного дипломатического покроя у степняков.
О судьбе самой жены Александра Невского, включая дату ее кончины, умалчивают все пять редакций жития благоверного князя. Означает ли эта забывчивость придворного летописца оппозицию Брячиславны к супругу или ее несчастную кончину от татар? – можно только предполагать на основе нравов и фактов эпохи.
Политический пасьянс пятидесятых годов обнаружил самые непредсказуемые результаты. Вскоре после возвращения с Волги, князь Южной Руси – Даниил Галицкий сосватал дочь венгерского короля Белы за своего сына. В 1254 году по предложению Папы Александра он короновался, чтобы стать одним из руководителей крестового похода против татар. Увидев, что на призыв католической церкви так никто и не откликнулся, Даниил Романович дождался смерти Батыя и перестал платить дань. В 1259 году он разбил татарскую рать Куремсы, но, получив известия о появлении конной орды старейшего полководца Бурундая, вынужден был уступить татарам. Естественно, Бурундай, настоял на совместном походе против Литвы.
В это время Миндовг воевал на три фронта. В целях ослабления натиска противников он тоже принял корону, а заодно и временное католичество. После, публично отказавшись от вынужденного христианства, разгромил объединенные силы ливонцев, пруссов и датчан на сто лет обеспечив Литве самостоятельность. В середине пятидесятых, в результате войн с Александром Невским, Миндовг присоединил к Литве полоцкое княжество его тестя Брячислава.
В 1257 году новгородцы подняли восстание против татарской переписи, с появления которой у нас фактически появилось крепостное право. Как ни странно, но на стороне простого люда выступил юный князь Василий. В 1258 году Александр прибыл на место с большой дружиной и татарскими чиновниками. Стыдно было Василию предавать свободолюбивых новгородцев, но идти против грозного отца он то же не мог, и потому на время эмигрировал. Начались репрессии. Тех, кто разделял анти-татарские патриотические взгляды, по приказу будущего святого "наказывали бесчеловечным способом". Иным отрезали носы, а другим глаза изымаша. Почитающие князя летописцы и те вынуждены были разводить руками, описывая этот кошмар. Не находя общего языка с тогдашними зачатками общественности, Александр Невский стал осыпать милостями монастырские владения. После всех погромов только в них сохранялась информационная письменность и перспективная идеология. "Узнав же власть духовенства над совестью людей, монголы сами старались задобрить оное, чтобы не позбуждало россиан противоборствовать игу" – спокойно трактовал Карамзин. Увольняя священнослужителей от дани, хитрые завоеватели специально ослабляли национальное единство. В 1261 году митрополит Кирилл с согласия Берке основал " новую епархию под названием Сарской". Память о том до сих пор умиляет церковных литераторов, на фоне хозяйственных успехов, забывающих, что прихожанками в ней в основном являлись обесчещенные в рабстве русские девы.
Заботясь о материальном благосостоянии себя и церкви Александр, Ярославич не заметил, как в стане самих монголов возникли жестокие распри. В 1261 году противник хана Берке – хан Ногай откололся от Орды и помог Михаилу Палеологу отвоевать Царьград. После восстановления византийской монархии, император даже выдал за него свою внебрачную дочь Ефросинию. Империя Чингиз-хана как будто разваливалась, а в России снова ударили в набат. Сопровождаемые убийством бесчинствующих баскаков волнения 1262 года прокатились по всем городам. Выяснилось, что ханам сверх десятины требовались тысячи мужиков для боевых операций на Востоке. В то время великий князь Александр по обыкновению был озадачен ходом очередной кампании против рыцарей. Он запоздало замирился с Миндовгом и послал сына Дмитрия "в силе велице плени землю Немецку." В 1263 году от руки племянника погиб Миндовг. И в том же 1263 году, возвращаясь после длительного ожидания при ханском дворе, скончался сам Александр Невский. Одержимый болезнью или медленным ядом, подсыпанным татарами на прощание, князь Александр принял схиму и представился в Городце на Волге. Щедрыми дарами он отговорил монголов посылать новые полчища на Русь и оставил после себя несгибаемое антизападное учение. Как писалось в одном церковном трактате: "Позорное иго предстояло обратить в школу исторического воспитания". Вот так…
Александр Невский, Миндовг Литовский и Ярл Биргер. Три великих современника, чьи взгляды до сих пор олицетворяют государственные принципы наших стран.
Андрей Барановский. Философ новой волны. 2002 г.