Разгром некрополя
Новейший разгром Петроградских святынь
Появление современных захоронений в некрополе 19 века вызывает массу вопросов у соотечественников. В минувшем году жители и гости города могли несколько дней наблюдать очередное уничтожение старинных могил в Александро-Невской Лавре. Черепа фон Граббе, останки фамильного склепа Ильиных, отброшенный в сторону мраморный саркофаг. Вокруг песчаной обсыпки и живых цветов на свежевырытой могиле еще валялись кости известных петербуржцев. Но — улеглось. Так же, равнодушно отнеслись душеприказчики поэта В. Кривулина, способствовавшие уничтожению трех адмиральских могил на Смоленском кладбище. Думается, многие удивятся узнав, что все это происходит с ведома руководства города и, видимо, входит в юбилейную программу.
Гробокопатели
Разрушение классического некрополя в Советской России проходили в три этапа: после революции, в тридцатые и в шестидесятые годы. После хрущевских борений, идеология уступила место простому расчету. Старинные надгробия усиленно перепродавались торгашам и мещанам. Мраморные ангелы и младенцы выставлялись в комиссионных. Это продолжается по сей день, а плохо охраняемые участки некрополя, к тому же, в духе времени, подвергаются налету сатанистов и потрошителей, перекапывающих почву в поисках шпаги или университетского значка. Был небольшой период в начале Перестройки, когда во всех городах ожидалась смена коммунистической власти и чуть ли не возвращение эмигрантов. В кладбищенских конторах публика хоть и вне политики, но использовать надгробия разных «графьев» в прежнем объеме прекратили. Без комплиментов: мало ли? Чтобы не повторять известные скандалы, когда на одном только ленинградском Новодевичьем кладбище в 1969 году было продано через побочные организации 400 уникальных памятников. Письма академиков вернули злоупотребления тех лет к умеренной статистике, а особых наказаний за это воровство и не предполагалось. Никого ведь не сняли за очевидное уничтожение надгробий родителей Надежды Крупской или заселение цыганами часовен-склепов у входа в Большеохтинское. С этого момента как раз возникают истоки кладбищенской мафии. Старые циркуляры: о "классовой борьбе по могильным памятникам" или новые, об "уничтожении могил, в связи с непосещаемостью родственниками", создадут ей огромное поле для хозяйственных махинаций. Захоронение на старинном участке, в зависимости от именитого соседства (по нынешним временам) всегда оценивалось от 50 до 300 у.е. За удвоенный тариф можно было пойти дальше: присвоить чужой склеп, постамент. «Шедевры» этого соц. авангарда пестрят на кладбищенских дорожках обеих столиц. Напротив, кресты старинной отливки и саркофаги каррарского мрамора до сих пор валяются где попало, чаще — подле распилочной. Со сбитыми надписями они продаются по заниженной цене (и это понятно) - хотя куда современным гранильщикам супротив прежних мастеров!
Последняя тайна могилы Собчака.
Как уже писалось, уход за могилами царских сановников навел тоску на ритуальных умельцев и с начала перестройки сноса в коммерческих целях не наблюдалось. Поворот от осторожности к инициативе произошел после ряда нестандартных случаев.
В 1992 году скончался Лев Николаевич Гумилев и телекомментатор Невзоров заявил о необходимости похоронить его в Александро-Невской Лавре. Биография покойного по тем временам еще не укладывалась в рамки официального признания и вариант с погребением известного ученого на участке "мастеров искусств" (Тихвинское кладбище Лавры) не был одобрен. Во многом тому помешали пикеты движения «Наших», требующих похоронить в Лавре поэта (?!) Гумилева. Говорят, что ситуацию тогда подправили хорошо знакомые Гумилеву священники. Они сосватали место на другом заброшенном кладбище Лавры - Никольском. Подле церкви, где в романтическом беспорядке поваленных крестов и деревьев нет да нет попадались современники родителей Льва Николаевича: Суворин, Уточкин, протоиереи, офицеры лейб-гвардии. В советской истории их имена вообще подлежали забвению, что придавало Никольскому особое сострадание.
Случай с Гумилевым и новое мышление способствовали последующему погребению погибшего лидера Христианского Демократического союза Виталия Савицкого, нескольких высокопоставленных чиновников и членов их семей. Самое ужасное, что ради них уничтожались могилы не менее известных в свое время россиян. Украденные или поваленные поверх грунта их кресты и гранитные урны еще не означали разрушение мощей. Гроб создателя теории пасионарности был опущен в окончательно разрушенный для этой цели склеп Юсуповых, на что сам великий поклонник Золотой Орды ни за что бы не согласился.
В то же самое время на старинном кладбище в Павловске, заслоняя аллеею знаменитых послевоенных руководителей Дворца –музея, возник огромный обелиск безвременно ушедшему юноше. Подходя с вопросом к уборщикам мусора, жители пригорода узнавали, что так распорядилась его мать, по слухам «хозяйка» самой конторы. Ее горе было настолько понятно, что замечаний со стороны властей не последовало. Нестандартной в то же время оказалась история со сносом военного мемориала 1944 года в соседском Пушкине. Принятый в мэрии проект замены послевоенных памятников новоделами привел к тому, что в пятидесятилетие освобождения города от фашистов, на Казанском кладбище г. Пушкина, у всех на глазах, началось стаскивание гранитных монументов с последующим их распилом. Что касается распила, всем показали в администрации какую-то бумагу, подписанную управляющим по коммунальному обслуживанию — Рябчиковым. Она гласила , что любой, не состоящий на спецучете постамент, может быть использован в хозяйственных целях ! Под распоряжение попала и единственная в своем роде стела над братской могилой героев Первой Мировой войны. Попытка привлечения на свою сторону старушек из музея и начальства гарнизона тогда ни к чему не привела. Аргумент: «Вы уедете, а нам здесь жить», — я бы не вспомнил, если бы президент Путин не обвинял журналистов в развале Армии… Хлебнув позора с советскими офицерами, пришлось срочно связаться с центральным телевидением, отснявшим сюжет утром следующего дня. В результате, из трех памятников два остались целы. Устанавливая заново подлежащую уничтожению пятиметровую стелу, начальство кладбища куда-то подевало решетку с чугунными крестами. На весь Петербург таких - одну, или, может, две, отыщешь. На "шум телевидения" приехала хозяйка кладбища – «Юсуповна». Ее извинения еще больше удивят вас, читатель. Выяснилось, что она в Пушкине недавно и пока плохо ориентируется на местности. Но почему же на эту должность не были назначены коренные жители? Двое ( ныне покойных ) царскоселов: инженер Кириллин и отставник Ионов были лучшими знатоками некрополя, водили экскурсии и могли быть привлечены в попечительский совет, существовавший здесь с 1910 года.
Перечисленные нами нарушения не имели ярко выраженной коммерческой цели, но в безнаказанности этих действий крылись любые возможности для хозяйственных махинаций. Возникшая через несколько лет печальная мода на «похоронный бизнес- класс» привела к новой волне уничтожения старинных могил по стране. В Москве основной удар приняло на себя кладбище Новодевичьего монастыря, а в Санкт - Петербурге местом повторного обживания стало Никольское кладбище Лавры. Согласно архивным документам, за исключением небольшого участка , его территория исчерпала себя в 1919 году. Около сотни родственников «из бывших» были подхоронены до финской войны, но уже с 1927 года заявки от дворян, не вписавшихся в советскую номенклатуру, не принимались. Касалось это и служителей культа. Как уже говорилось, устроенные по особому разрешению захоронения Гумилева, Савицкого и таможенника Бобкова стали поводом для официального и широкого освоения "простаивающих ресурсов". Деятели искусств по- прежнему находили вечный покой на различных «литераторских мостках», поэтому для «провода» больших чиновников было решено использовать Никольское. При этом абсолютно не принималось в расчет то, что уничтоженные памятники над могилами искусствоведа Н. Врангеля, сенатора А. Чайковского, генерала царской разведки Е. Богдановича, выдающегося живописца К. Маковского, купца Рукавишникова или писательницы Ишимовой не означали отсутствие их захоронений на глубине! Новое правило, по которому подпись одного из вице–губернаторов предоставляла разрешение на любое место, привело к появлению свыше 50-ти захоронений. Современные надгробия оживили полузапущенный мемориал дворянской культуры и, по сути, явились самообольщением демократии. Получалось так, что устанавливать памятные знаки над могилами выдающихся россиян никто не собирался. Напротив! Родственники новопреставленных, в горе настолько не вдавались в подробности, что, обладая правом выбора места, «заселили» добрую треть центра, снося уникальные монументы и останки без крестов. Так, вместе с пустотами вандализма 30-х, на Никольском стали появляться новые «залысины». Иначе трудно объяснить два громадных участка могил Галины Старовойтовой и Анатолия Собчака. Кто бы сказал пять лет назад, что здесь будет целая митинговая площадка ? Судя по карте и репликам рывших землю рабочих, под Старовойтову было «расчищено» шесть могил, а захоронение Собчака уничтожило останки девятнадцати человек при двух склепах. По иронии судьбы в этом квадрате хоронили профессуру Духовной Академии и Университета. Осквернение их вечного дома стало посмертным воплощением той роли, которую сыграл Собчак в возрождении Санкт-Петербурга и судьбе доверившейся ему интеллигенции.
Макдональдc на Крови.
Как известно, беседы с начальством Треста о прекращении сноса старинных захоронений очень быстро утомляют людей, призванных заниматься «делом», а не лирикой. Что остается? Уйти и не сказать самого главного? Конечно, их тоже надо понять. Ежегодная необходимость захоронения 60 тыс. человек — куда более важная проблема. Город ужасно вырос. Многим кажется, что современные поколения стали относиться к похоронам гораздо требовательней, чем наши родители ( в основной своей массе неспособные увеличивать прирезку земли на будущее, расплачиваться черным налом). Некоторые, у кого есть средства, стараются выполнить свой последний долг таким образом, чтобы семейное место располагалось в городской черте. С этой целью есть смысл использовать ряд пустующих участков старинных кладбищ. Только если они взаправду не использованы, чтобы после открытия множества костей и старых гробов искренне верующих и щепетильных людей не охватывал шок от подселения родного человека в погребальную коммуналку. Решением этой непростой задачи должен озаботить себя некий попечительский совет из наделенных общественным доверием специалистов и представителей разных конфессий. Таких в ритуальном департаменте нет. Есть честные служаки из отставных флотских и отсутствие достойной концепции. Вопрос: нужна ли она вообще? Обладая стратегическим равнодушием можно осуществлять более перспективные проекты. Так, в течение пяти лет в Северной Пальмире были окончательно уничтожены пещерные склепы снесенных в 30 годы церквей лейб-гвардии Егерского и Конного полка. Вывезя темной ночью саркофаги с останками командиров на свалку, крепкие хозяйственники построили автозаправку и подземный переход на площади Труда.
Благодаря газетным скандалам в 1998 году на Загородном проспекте едва уцелело подземное братское захоронение 27 офицеров Семеновского полка. На этом месте, с ведома церкви, чуть было не построили Макдональдc. Однако, нет никакой гарантии, что останки героев 1812 и 1914 года не будут выброшены на помойку, как не вписавшиеся в литературно музыкальный образ культурной столицы.
То, что разработка ресурсов исторических кладбищ - вещь деликатная, стало ясно после гибели депутата Новоселова. Позвонив губернатору с просьбой "прекратить" инициативу похорон на Новодевичьем вторым слоем, самолюбивый «Рузвельт» лишний раз дал понять Тресту, что вопрос о петербургских святынях не может решаться без учета и его мнения. В фундаментальном справочнике по Некрополю СПб изд. Фонда Культуры за 1993 год научно обосновано, что «возобновление захоронений на Новодевичьем кладбище едва ли целесообразно».
Но где же тогда хоронить бизнес –класс, рок –музыкантов, генералов и членов их семей ?
А вот этим, как раз, должен быть озабочен Ритуальный Трест. Возникновение самого Новодевичьего кладбища во второй половине 19 века было обусловлено задачами его самоокупаемости. Участки делились по разрядам со стоимостью до пятисот рублей, что равносильно двум тысячам долларов. Дороговато, но в сочетании с задачами фамильных захоронений, их охраны и расположения, не страшно для обеспеченных людей. Можно взяться за обустройство некоторых пустырей, допустим, «Яблоновского» на Малой Охте. Определить ежегодную оплату за охрану фамильных художественных надгробий. Во всем цивилизованном мире существует эта статья доходов. О том постоянно говорят и сами сотрудники похоронного синдиката.
Ваше высокопревосходительство, господин Губернатор! Чтобы новые элитные кладбища имели достойную рекламу -- распорядитесь перезахоронить там прах 27 офицеров лейб-гвардии Семеновского полка и нескольких знаменитых эмигрантов. Пусть на проектируемом кладбище зарезервируют бесплатные места для «культовых личностей» и все участки будут раскуплены!
Вот и Кирилл Лавров, будучи как -то на Волковском обронил: «и меня здесь где-нибудь положите». А сам наверное подумал о Тихвинском? Где ему ближе к Стрижельчику или Товстоногову? Но если человек не успеет распорядиться при жизни, его и похоронят – наспех, выкопав на обочину череп книгоиздателя Смирдина или адмирала Рождественского. А может всего лишь малоизвестного актера императорских театров ... Не лучше ли не рисковать с гражданской совестью и завещать похоронить себя, если не возле «разбросанных» по всему городу родных, то в чистую землю. Слезы умиления ощущаешь, проходя по ухоженным дорожкам некрополя в Комарово. Здесь, как и на Ваганьковском, в едином звучании века лежат Ахматова, Лихачев, Курехин. Общий стиль и отсутствие духовного бардака объединяет память о них и целой эпохе, которую прожили наши родители, да и мы с вами. Именно, как в Комарово, развивались элитные мемориалы на Западе и в дореволюционном Петербурге. Еще в прошлом веке генеральша Попова скупила на Никольском кладбище Лавры часть земли, превышающую количество всех ее близких и дальних родственников. Кладбище было престижным и лишние участки с каждым годом шли на повышение.
Другой вариант следовало бы озаглавить, как научно –компромиссный. При встрече с представителями похоронного главка на Никольском я поинтересовался: почему никто не планирует использовать освободившиеся после перенесения на Литераторские мостки участки И. Гончарова, Мамина –Сибиряка и других, более десяти погребенных. Эта надуманная акция осуществлялась в 30 –е годы. Позабытая работниками треста свободная территория добросовестно эксгумированой Комисаржевской по метражу равна трем элитным захоронениям. Подобрать такие участки можно сразу на двадцать персон. За счет "выкопанных"еще при Кирове композиторов, артистов, увеличения границ Новодевичьего в сторону трампарка или освоения престижных углов можно запланировать свыше сотни новых и дорогих мест.
Нелюбовь к отеческим гробам.
Если предположить, что в Петербурге не хватает земли и Собчакам и кавалергардам, то расположенное на отшибе Казанское кладбище могло бы стать исключением? Увы. То что произошло за последние 10 лет в Пушкине, вообще не поддается административной логике. Превращенные в кафетерии и склады мусора церкви гвардейских полков, разрушенные усадьбы вдоль дороги, используемые не по профилю объекты международного музейного значения – печальный итог провинциальных демократов. Это, при многолетнем официальном словоблудии и царскосельских фестивалях пивной культуры! Попытки обратить внимание чиновников г. Пушкина на разрушающееся уникальное Казанское кладбище привели к тому, что за последние пять лет оно оказалось буквально разделано «под орех». Выяснилось, что судьба классического некрополя, основанного на месте погребения фаворита Екатерины II – Ланского, где была увековечена царскосельская история за несколько веков, в основном, интересует только иностранных соотечественников. Только на моей памяти некрополь посещали потомок Александра II – Клотильда фон Ринтелен. Усыпальница ее родственников князей Юрьевских в полуразрушенном состоянии справа от входа. За деньги хотели содержать семейное место правнуки некого Шульца на лютеранском участке. Пока они искали куда перевести тысячу долларов — фамильный монумент был распилен. Последним из необычных запросов было письмо Французского Королевского общества по поводу ухода за могилой худ. Сверчкова, скончавшегося в 1898 году. Это был любимый художник русских царей и Наполеона III. Плита с его могилы исчезла еще до перестройки, но в том то и дело, что если бы под видом «свободных пятен застройки» эти участки планомерно не уничтожались, памятные места можно было восстановить. И приводить туда туристов и школьников, рассказывая им о прошлом нашей Родины. Даже с точки зрения бизнеса эта более солидная в международном плане акция более перспективна, чем воровать памятники сенаторов, «вдов титулярных советников», а после совать в сторожке доллары на похмел Петровичу или Клаве. В декабре 2000 года на Казанское кладбище приехал граф Стенбок-Фермор. Человек обладающий огромным весом в Европе. Постоял — постоял возле разрушенного склепа дедушки, глянул на вовсю пробивающиеся вокруг новые русские захоронения всплакнул и уехал. И больше приезжать не захотел даже для съемок фильма. А, зачем? Город, до сих пор не изменивший своего отношения к исторической памяти достоин только автобусных экскурсий по маршруту: макдональдс – дворец – аэропорт. Может потому, что и название Царское Село никуда не возвращалось? Станция, как была переименована Зиновьевым в 1918 году — так и осталась! На местах и его духовные потомки. А все остальное — зеленые очки для посетителей Изумрудного города. Чтобы не возникало никаких воспоминаний о расстрелянных на Казанском кладбище узниках Кронштадтского мятежа и сотнях георгиевских кавалеров под открытым небом. С вершками брюквы вместо крестов.
Судьба цветных металлов.
В полном своде законов, опубликованных еще при Александре Павловиче «прикосновение к праху мертвых» каралось, как преступление. Более конкретное наказание определялось Уложением 1845 года: за повреждение памятников от четырех — до восьми лет и рытье чужих могил — до десяти! Это не предотвращало полностью хищения цветных металлов, побрякушек и разрушения запущенных склепов, но определяло цивилизованность Власти, так сказать "новое мышление". После Революции осквернение могил в целях наживы карались по177 ст. Как за хулиганство. За кражу цинкового гроба майора Шмидта на Митрофаньевском, некого Егорова в 1925 году осудили даже на год! Была еще жива ухаживавшая за склепом дочь - старушка, но главное: советская власть очень плохо относилась к хищениям цветных металлов, в каком бы виде они не существовали. В газетах тогда возникла целая дискуссия: «За что мы должны судить гробокопателя? Разве сущность всех этих правонарушений на кладбищах в том, что разрублен гроб или унесены рубаха и кальсоны? Кому они нужны раз их закопали в землю?». А дело студентов анатомии, прекращенное за составом преступления ? «Они отрезали у мертвеца ноги и руки. Студентам ничего не нужно было кроме научных знаний. Путь их приобретения возможно и был необычен. Но был ли он преступен?» Очевидно, что само святотатство и разрушение материально культурного наследия органами власти ни каралось, напротив, когда через 70 лет с крыши усыпальницы Вейнеров в Александро-Невской Лавре подъемным краном сняли медную крышу всех уже удивляла только техническая сторона дела. Лихач так же получил свою пару лет за кражу цветных металлов.
Живые и мертвые.
Большинство индивидуальных памятников гвардейских чинов царскосельского гарнизона было перепродано советским летчикам 50-х. Монументы участков I Мировой войны очень по вкусу пришлись участникам II Мировой. Особенно это заметно на кладбище «Авиаторов» за Чесменской церковью. Когда с памятью о Великой Отечественной начнут поступать подобным образом никто уже не задумается о цикличности времен. Для нескольких генералов Красной Армии на Серафимовском кладбище переделают памятники участников войны 1812 года. Аллея кавалеров ордена Александра Невского будет «заселяться» поверх кавалеров Св. Георгия. Аскольд Макаров ляжет на фундамент православной часовни. В Москве пара киноартистов уничтожит фамильное место Лермонтовых. На Псковщине часовню вдовы именитого купца –мецента Плюшкина перерубят для одного нового–русского, а в Пушкине в могилу члена Госсовета адмирала Арсеньева положат мальчика Сашу Дорофеева. Чем думала его мать и кому сейчас принадлежит гробница адмирала? Но может сословие созвучное высокому назначению могло бы подать пример чиновникам и семьям бандитов? Увы нет. К тому же все давно убедились, что вера в Бога, богобоязнь нарушения заповедей — одно, а иерархическая вертикаль — совсем другое. На том же Никольском кладбище преспокойно в чужие могилы возле храма были похоронены протоиерей Чевяга в 1997, преподаватель Петербургской Духовной семинарии — Бронский в 1999 и ряд других священников. О какой тут духовности может идти речь, кроме суетного желания родственников устроить их бренные тела поближе к архитектуре храма. О, страна большевиков! Все погребенные здесь ранее были связаны с этим храмом заслугами эпохи. Меценаты, выдающиеся царские генералы вроде Митрофана Ильича Грекова. Почему же память о герое Русско-турецкой войны должен подменить «За Отчизну убиенный» генерал К.Г.Б. – Филипов ? Одна только надпись в Парголово может конкурировать с подобной эпитафией — «Великая мать Великого сына». Почему же все это сходит с рук? Во –первых, для задачи использования старых могил, родственник не должен видеть, как ее раскапывают. Был случай на том же Никольском, когда вдова одного полковника не вовремя подъехала к месту и хватилась за сердце при виде всех выкапывающихся черепов. Когда ее откачали, объяснили конечно, что весь Петербург построен на костях.
Юмор гробовщиков – защита для паханов.
Немного о мафии
Уничтожение Никольского кладбища и других жемчужин Петрограда уже очевидно даже музейным работникам, привыкшим к молчанию ради скудного пайка. Кто -то давно в Смольном приговорил Никольское, за зиму приготовив к зачистке опустелые склепы. Весь декабрь, под видом обрушившихся деревьев разбивались гранитные кресты и монументы. Если уничтожение свыше 50 мощных гранитных крестов адмиральского участка — результат воздействия природы, то почему же спиливание стволов производилось таким авантюрным образом? Через день —два упавшие кресты в центре разбивались кувалдой. Еще через день исчезала пара элементов надгробия, а спустя неделю можно было приглашать любую комиссию и разводить руками.
Вот и все. Искать на верхнем этаже Треста потребительских услуг людей с дьявольской, уфологической энергией, все равно, что верить в чудеса. Обычные, интеллигентные люди, без распальцовок. Историю уважают. Ради нее содержат в штате краеведа – Пирожкова. Из тактических соображений, не имеют копий дореволюционных планов кладбищ. Хотя, в курсе, где те хранятся или опубликованы. Землей исторических кладбищ распоряжается структура на Садовой, а финансами элитных похорон — контора на углу 1-й Советской. Само материально-техническое обеспечение похорон возложено на Богословское кладбище. О том, что их коллективными усилиями сносятся сотни старинных могил никто и слышать не хочет. Следовательно — отвечает губернатор. Думаю, виной всему- оставленная им на местах культ-просветная аура университетского предшественника. Крышей похоронного Треста в Ленинграде всегда была Контора Глубокого Бурения. Один покойный авторитет мне рассказывал, как завораживающе выглядела передача денег. На пустыре, освещенном фарами скопившихся автомашин, появлялась фигурка невысокого человека в плаще. Оставив своих спортсменов — охранников, главный, как половой в трактире, поспешал к нему с дипломатом. «Все… в порядке? Работаете – нормально?» — спрашивал человек с рыбьими глазами и не дожидаясь ответа покидал полянку. Качки трепетали: «Во, видели — подвиг разведчика!». А может это и брехня. Распродажа мраморных младенцев в середине 1990-х в антиквариате «Рапсодия» и другие несвойственные комитету мелочи, давно указывали на то, что контора слишком долго переживает стадию первичного накопления. Пора бы подумать о душе. Ведь скоро все там будем, вперемешку с чужими комплектами рук и ног. С чужим пьедесталом за плечами на Страшном суде. Интересно, у нас вообще в Бога верит хоть кто-нибудь?
Андрей Барановский. 2003 г.